Страшилки

Дальтон аккуратно собирал для Альфреда все статьи, где о нем говорилось хорошо, и лично приносил их как предлог, чтобы увидеться с Джорджиной. Они, однако, не производили на ученого впечатления, вызывая лишь презрительную улыбку, и он, как правило, бросал их для ознакомления Сураме, чей глубокий раздражающий смех во время чтения доставлял доктору огромное удовольствие.

Однажды в начале февраля, в понедельник вечером, Дальтон пришел с твердым намерением просить у Клареидона руки его сестры. Дверь ему открыла сама Джорджина, и когда они направились к дому, он остановился приласкать огромную собаку, которая подбежала к нему и дружелюбно прыгнула на грудь. Это был Дик, любимый сенбернар Джорджины, и Дальтон вновь порадовался, что его любит существо, которое так, много значит для нее.

Дик был рад встрече – своим энергичным натиском он развернул губернатора почти на 180 градусов, тихо тявкнул и кинулся бежать между деревьями по направлению к клинике. Но вскоре он останов ... Читать дальше »

Между тем, доктор Кларендон, казалось, забыл обо всем, что не касалось его работы в СанКвентине, куда он каждый день отправлялся на своей моторной лодке в сопровождении одного Сурамы, который правил рулем пока доктор читал или просматривал свои записи. Дальтон приветствовал эти регулярные отлучки, поскольку они позволяли ему вновь добиваться руки Джорджины. Когда он засиживался и встречался с Альфредом, тот неизменно дружелюбно приветствовал его, несмотря на привычную сдержанность. Со временем помолвка Джеймса и Джорджины стала делом решенным, и они ждали лишь подходящего случая, чтобы поговорить с Альфредом.

Губернатор, благородный и твердый человек, не жалел сил, чтобы повернуть настроение прессы в сторону своего давнего друга. Вскоре уже и пресса, и чиновники ощутили его нажим. Ему даже удалось заинтересовать ученых с востока, которые приехали в Калифорнию, чтобы изучать лихорадку и исследовать анти-бациллу, которую вывел и усовершенствовал Кларендон. Эти медики и биолог ... Читать дальше »

Он говорил Джорджине, что настоящее величие никогда не свободно от стрел зависти, и приводил длинный печальный перечень блестящих умов, раздавленных пятою черни. Нападки, говорил он, служат только подтверждением гения. "Но они причиняют боль, – возражала она, – и тем больше, что я знаю, как Эл страдает от них, несмотря на все свое деланное равнодушие".

Дальтон поцеловал ей руку в манере, тогда еще не утраченной людьми хорошего происхождения.

– А для меня в тысячу раз больнее знать, что это причиняет боль тебе. Но ничего, Джорджина, мы выдержим и вместе пройдем через это.

Так случилось, что Джорджина все более и более полагалась на силу твердого по характеру губернатора, который в молодости был ее поклонником, и все больше поверяла ему свои опасения. Нападки прессы и эпидемия – это еще далеко не все. Были некоторые сложности с хозяйством. Сурама, одинаково жестокий к людям и животным, вызывал у нее невыразимое отвращение, и она не могла не чувствовать, что ... Читать дальше »

Кроме того, вряд ли он поблагодарит кого-либо за вмешательство в дело, которое его лично совершенно не интересует.

Молчаливый и высокомерный, он продолжал делать дело со спокойной размеренностью автомата.

Но искра, пущенная молодым репортером, сделала свое. Сан-Франциско снова обезумел, и на этот раз не только от ярости, но и от страха. У людей пропал здравый смысл, и хотя второго исхода не случилось, повсюду воцарилось безрассудство, рожденное отчаянием, как это бывало во время эпидемий в средние века. Бушевала ненависть против человека, который обнаружил болезнь и боролся, чтобы обуздать ее, и легкомысленный народ забыл о его заслугах перед наукой. Казалось, что в своей слепоте они ненавидели его больше, чем лихорадку, которая пришла в их овеваемый здоровым морским ветром город.

Затем молодой репортер, обуреваемый нероновым огнем ненависти, добавил к истории новый штрих. Вспомнив унижение, которое он испытал от рук похожего на мертвеца помощника, он напи ... Читать дальше »

Когда он повернулся, собираясь уходить, сквозь маленькое окошко его ушей достиг приглушенный раскат низкого, леденящего душу смеха Сурамы.

Этот молодой человек решил – и может быть, вполне справедливо, – что с ним обошлись грубее, чем он того заслуживал, и решил отомстить. Он подготовил фиктивное интервью с доктором Кларендоном, якобы проведенное в здании больницы, в котором тщательно описал агонию дюжины больных черной лихорадкой. Завершающим штрихом было изображение одного особенно трогательного пациента, который, задыхаясь, просил воды, в то время, как доктор держал стакан со сверкающей влагой так, чтобы больной не мог до него дотянуться, и внимательно изучал страдания своего подопечного. При этом статья была написана в пародийно-уважительном тоне, что заключало в себе двойной яд. Доктор Кларендон, говорилось в ней, несомненно является величайшим и самым целеустремленным ученым в мире; но наука – это не служанка какой бы то ни было личности, и едва ли справедливо продлев ... Читать дальше »

Большинство людей со страхом относится ко всему необычному, и сотни тех, кто мог бы простить бессердечие и некомпетентность, никогда не простят хихикающего помощника и восемь азиатов в черных одеждах.

В начале января один особенно настойчивый молодой человек из "Обсервера" взобрался на восьмифутовую стену из кирпича, окруженную рвом, в задней части поместья Кларендона, и стал осматривать внутреннее строение усадьбы, невидимое за деревьями с центральной аллеи. Ловкий и сметливый, он подмечал все – живую беседку из роз, вольеры, в которых можно было увидеть все виды млекопитающих от обезьян до морских свинок и прочное, деревянное здание клиники с зарешеченными окнами в северо-западном углу двора. Его пытливый взгляд пытался отыскать тайну, заключенную в этих тысячах квадратных футов, обнесенных стеной. Замышлялась большая статья, и он бы ушел невредимым, если бы не лай Дика, огромного сенбернара, любимца Джорджины Кларендон. Сурама схватил юношу за воротник прежде, чем тот ус ... Читать дальше »

Одним из первых здоровых симптомов было начало газетной полемики в испытанном язвительном тоне, пытавшейся перенести вину за случившееся на того, кто, по мнению участников дискуссии, все это вызвал.

Возвращавшиеся в город врачи, терзаемые завистью, начали атаку на Кларендона, заверяя общественность, что они точно так же могли бы сдержать лихорадку, и что доктор не сделал того, что должен был сделать.

Кларендон, говорили они, допустил гораздо больше смертных случаев, чем их должно было быть. Даже новичок в медицине знает, что тут нужно делать; и если прославленный ученый этого не знает, то здесь дело нечисто. Он явно желал изучать конечные результаты болезни и потому не прописывал лекарства, необходимые для того, чтобы спасти жертву. Такая политика, намекали они, может и хороша для осужденных убийц, но не годится для всего Сан-Франциско, где жизнь пока еще остается неприкосновенной и священной.

Газеты охотно печатали все, что позволяло сгладить воцарившееся ... Читать дальше »

Поначалу в барах предлагали "лекарственные напитки", но вскоре оказалось, что население предпочитает, чтобы его дурачили более профессиональные шарлатаны. На непривычно тихих улицах люди вглядывались в лица друг друга, пытаясь распознать симптомы чумы, а хозяева лавок все чаще отказывались обслуживать постоянных клиентов, видя в каждом потенциальную угрозу. Судебные и юридические структуры начали распадаться, так как юристы и служащие окружного суда один за другим поддавались искушению спасаться бегством.

Даже доктора бежали в большом количестве – многие из них ссылались на необходимость отдохнуть среди гор и озер в северной части штата. Школы и колледжи, театры и кафе, рестораны и бары постепенно закрывались, и за одну неделю Сан-Франциско превратился в тихий и обескровленный город, где свет, энергия и водопровод действовали едва ли вполсилы, газеты дышали на ладан, а конные повозки и вагончики канатной дороги служили жалкой пародией на транспорт.

Это было время в ... Читать дальше »

Казалось, усталость была незнакома ему, когда он спешил от койки к койке по всей огромной каменной обители скорби и несчастья.

На следующей неделе заболело более сорока человек, и пришлось приглашать сиделок из города. В это время Кларендон очень редко уходил домой и часто спал на койке в конторе начальника тюрьмы, с типичной самоотверженностью отдаваясь служению медицине и человечеству.

Затем появились первые глухие предвестники той бури, которой суждено было вскоре сотрясти Сан-Франциско. Сведения просочились наружу, и угроза черной лихорадки нависла над городом, как туман с залива. Репортеры, для которых сенсация была прежде всего, давали волю воображению и торжествовали, когда наконец смогли отыскать в мексиканском квартале больного, у которого местный врач, возможно, любивший деньги больше, чем истину, определил черную лихорадку.

Это стало последней каплей. При мысли о том, что смерть подкралась к ним так близко, жители Сан-Франциско просто помешались ... Читать дальше »

Еще час – и этот человек умер бы, хотя Джоунз видел симптомы задолго до того, как различил их, а различив, не знал, что делать.

Однако, победа человека над болезнью никогда не может быть совершенной.

Кларендон заверил сиделок, что лихорадка не заразна, пациента вымыли, протерли спиртом и уложили в постель, но на следующее утро доктору сообщили, что больной скончался. Он умер после полуночи в жесточайших мучениях, с такими воплями и в таких корчах, что сиделки чуть не сошли с ума от страха. Доктор принял это известие с обычным спокойствием, каковы бы ни были его чувства как ученого, и приказал захоронить тело в негашеной извести. Затем он совершил обычный обход.

Через два дня тюрьму вновь поразила та же болезнь. На этот раз одновременно свалились трое мужчин, и уже невозможно было отрицать, что началась эпидемия черной лихорадки. Кларендон, так твердо придерживавшийся теории о незаразности этого страшного недуга, явно терял авторитет и был поставлен в затру ... Читать дальше »