Еще час – и этот человек умер бы, хотя Джоунз видел симптомы задолго до того, как различил их, а различив, не знал, что делать.
Однако, победа человека над болезнью никогда не может быть совершенной.
Кларендон заверил сиделок, что лихорадка не заразна, пациента вымыли, протерли спиртом и уложили в постель, но на следующее утро доктору сообщили, что больной скончался. Он умер после полуночи в жесточайших мучениях, с такими воплями и в таких корчах, что сиделки чуть не сошли с ума от страха. Доктор принял это известие с обычным спокойствием, каковы бы ни были его чувства как ученого, и приказал захоронить тело в негашеной извести. Затем он совершил обычный обход.
Через два дня тюрьму вновь поразила та же болезнь. На этот раз одновременно свалились трое мужчин, и уже невозможно было отрицать, что началась эпидемия черной лихорадки. Кларендон, так твердо придерживавшийся теории о незаразности этого страшного недуга, явно терял авторитет и был поставлен в затруднительное положение отказом сиделок ухаживать за больными. Ими двигала не добровольная преданность тех, кто жертвует собой ради науки и человечества. Это были заключенные, работавшие лишь из-за привилегий, которых они не могли получить иным путем, но когда цена стала слишком высока, они предпочли отказаться от этих привилегий.
Но доктор все еще был хозяином положения. Посоветовавшись с начальником тюрьмы и отправив срочное сообщение своему другу губернатору, он проследил за тем, чтобы заключенным предложили специальное денежное вознаграждение и сокращение сроков за опасную работу сиделок, и таким образом сумел набрать вполне достаточно добровольцев. Теперь он был настроен твердо, и ничто не могло поколебать его самообладания и решимости. Известия о новых случаях вызывали у него лишь отрывистый кивок головы.
|