Взрыв в машинном отделении произошел в два часа дня и был полной неожиданностью. Никаких дефектов машин или небрежности персонала отмечено не было, и все же корабль тряхнуло до последней заклепки жутким ударом. Лейтенант Кленце помчался в машинное и обнаружил, что топливные цистерны и почти весь двигатель разворочены, а инженеры Шнайдер и Раабе убиты на месте. Наше положение внезапно стало безвыходным: хотя химические регенераторы воздуха были целы и мы могли всплывать и погружаться, пока действовали насосы и аккумуляторы, но двигаться лодка не могла. Искать спасения в шлюпках означало отдать себя в руки врагов, бессмысленно ожесточенных против великой германской нации, а радио молчало с тех пор, как перед атакой на «Виктори» мы связывались с подлодкой нашего флота. С момента аварии до второго июля мы постепенно дрейфовали на юг — без карт, не встречая судов. Дельфины кружат вокруг У-29; примечательное обстоятельство, если учесть покрытое нами расстояние. Утром второго июля мы засекли военное судно под американским флагом, и люди настойчиво требовали нашей сдачи. Наконец лейтенанту Кленце пришлось застрелить матроса Траута, особенно рьяно подбивавшего остальных на этот антигерманский акт. На время это усмирило команду, и мы погрузились незамеченными.
На следующий день с юга налетели плотные стаи птиц, океан разбушевался. Задраив люки, мы ждали затишья, пока не поняли, что надо либо нырнуть, либо дать себя разбить волнам. Давление воздуха и напряжение падали, и нам хотелось избежать ненужной траты наших скудных запасов; однако выбора не было. Мы спустились неглубоко, и когда через несколько часов море успокоилось, мы решили снова всплыть. Однако здесь возникла новая неприятность: лодка отказалась всплывать, несмотря на все усилия механиков. Людей испугало это подводное заточение, и кто-то снова забормотал о костяной фигурке лейтенанта Кленце, но вид автоматического пистолета их успокоил.
|