Одни полагают, что предметы, среди которых мы живем, и те места, где мы бываем, наделены душой; другие не разделяют этого мнения, считая его пустым домыслом. Я не берусь быть судьей в этом споре, я просто расскажу об одной Улице.
Эта Улица рождалась под шагами сильных и благородных мужчин: наших братьев по крови, славных героев, пустившихся в плавание, оставив за спиной Блаженные острова. Сначала Улица была всего лишь тропинкой, проложенной водоносами, которые сновали между родником, пробившимся в глубине леса, и домами, фоздью легшими неподалеку от берега моря. Поселок разрастался, новые поселенцы осваивали северную сторону Улицы; их дома, выложенные из крепких дубовых бревен, смотрели на лес каменной кладкой, поскольку где-то в чаще прятались индейцы, выжидая удобный момент, чтобы выпустить горящую стрелу. Время шло, и дом за домом стала отстраиваться южная сторона Улицы. По Улице прогуливались суровые мужи в шляпах-конусах, вооруженные мушкетами и охотничьими ружьями. Их сопровождали жены в чепцах и послушные дети. Вечера мужчины проводили у семейных очагов за чтением и беседами с домочадцами. Их речи и книги были бесхитростными, однако они были мужественны и великодушны и помогали изо дня в день покорять лес и возделывать поля. Прислушиваясь к старшим, дети постигали законы и обычаи предков, дорогой доброй Англии, если и брезжившей в памяти некоторых из них, то весьма смутно.
После окончания войны индейцы больше не нарушали покой Улицы. Хозяйства процветали, мужчины трудились не покладая Рук и были счастливы настолько, насколько могли быть счастливы. Дети росли в полном благополучии, и все новые и новые семьи прибывали с Родины и застраивали Улицу. Выросли дети детей первых колонистов, подрастали дети детей недавних переселенцев. Поселок превратился в настоящий город, и мало-помалу скромные жилища уступили место простым, но красивым Домам из кирпича и дерева, с каменными лестницами, снабженными железными перилами, с окошками-веерами над дверями.
|