В атмосфере витала угроза надвигающегося кошмара – явления зла, какого мир никогда не знал.
Казалось, минуты растянулись в часы, и цепочка раскачивающихся человеческих тел все еще была видна поверх быстрого нарастающего прилива. Она раскачивалась в ритм колебаниям волн – медленно, ужасающе; печать рока легла на них. Сгустившиеся облака теперь не пропускали свет растущей луны, и блестящая полоска на воде почти исчезла.
Змеящаяся линия качающихся голов была уже совсем плохо видна. Время от времени в сторону берега оборачивались мертвенно бледные лица жертв, блестящие в темноте. Облака собирались все быстрее и быстрее, пока, наконец, сквозь мрачные щели между ними не вырвались острые языки безумного пламени. Послышались раскаты грома, сначала приглушенные, а затем все более громкие, сводящие с ума своей яростью. Потом раздался самый громкий удар, чье эхо казалось, поколебало одинаково и землю, и море. Вслед за ним хлынул ливень, своей мощью словно поглотивший темненный мир, как будто сами небеса разверзлись, чтобы излить этот бешеный поток.
Очевидцы, повинуясь инстинкту, а не сознательному логическому намерению, теперь отступили к утесу возле гостиничной веранды. Слухи уже достигли гостей внутри, поэтому беглецы столкнулись с царством ужаса, не меньшего, нежели их собственный. По-моему, хотя я не уверен в этом, кто-то пробормотал несколько тревожных слов.
Некоторые из тех, кто оставался в гостинице, в страхе бросились в свои номера, в то время как другие остались, чтобы наблюдать за быстрым погружением в воду несчастных жертв, пока в свете прерывистых вспышек молний над нарастающими волнами еще была видна линия качающихся, словно маятники, голов.
|