Затем Джорджина принялась торопливо объяснять все, что произошло, все, что она мельком увидела и подслушала, все, чего она боялась и о чем подозревала.
Дальтон слушал хмуро и понимающе. Его первоначальное замешательство постепенно сменилось изумлением, сочувствием и решимостью. Записка, задержанная небрежным клерком, немного запоздала и застала его в комнате отдыха в разгар спора о Кларендоне. Его коллега по клубу, доктор Макнейл, принес с собой медицинский журнал со статьей, способной вывести любого ученого из равновесия, и Дальтон как раз попросил разрешения взять ее, чтобы потом показать Альфреду, когда ему наконец вручили записку. Отбросив возникший было план посвятить доктора Макнейла в то, что касалось Альфреда, он тотчас пошел за шляпой и тростью, и, не теряя ни минуты, взял кеб и поехал к Кларендонам.
Он подумал, что Сурама выглядел встревоженным, когда увидел его, хотя он и смеялся, как обычно, направляясь в клинику. Дальтон навсегда запомнил походку и смех Сурамы в тот зловещий вечер, ибо ему не суждено было вновь увидеть это таинственное существо. Когда насмешник вошел в вестибюль клиники, эти низкие булькающие звуки как бы слились с глухими раскатами грома на горизонте.
Когда Дальтон выслушал все, что должна была рассказать Джорджина, и узнал, что Альфред может вернуться в любую минуту с дозой морфия в шприце, он решил, что ему лучше поговорить с доктором наедине.
Посоветовав Джорджине уйти в свою комнату и подождать развития событий, он стал расхаживать по мрачной библиотеке, разглядывая книги на полках и прислушиваясь к тому, не раздаются ли нервные шаги Кларендона на дорожке к клинике. В углах огромной комнаты, несмотря на свет люстры, было темно, и чем внимательнее смотрел Дальтон на книги своего друга, тем меньше они ему нравились. Это не было похоже на тщательно подобранную коллекцию книг обыкновенного врача, биолога или человека с широким кругозором.
|