Он продолжал читать, и Джорджина, с любопытством заглянув через его плечо, удивилась странности алфавита, каким был исписан том в медном переплете.
Четверть часа спустя, сидя в одиночестве в темной комнате по другую сторону холла, Джорджина приняла решение. Что-то было не так – что именно и до какой степени, она не осмеливалась признаться даже себе, – и пришло время призвать на помощь кого-нибудь посильнее. Конечно, это мог быть только Джеймс. Он силен и умен, а его любовь и сочувствие подскажут ему правильный выход. Он знает Элфи всю жизнь и все поймет.
Было уже довольно поздно, но Джорджина решила действовать немедленно.
На другом конце холла, в библиотеке, все еще горел свет, и она с тоской взглянула на эту дверь, надевая шляпу и покидая дом. От мрачного особняка и всего исполненного ощущением угрозы поместья было совсем недалеко до Джексон-стрит, где, по счастью, ей попался экипаж, который отвез ее на телеграф Вестерн Юнион. Там она написала Джеймсу Дальтону в Сакраменто, прося его немедленно вернуться в Сан-Франциско по делу, представлявшему для всех них огромную важность.
V
Дальтон был откровенно озадачен посланием Джорджины. Он не имел никаких известий от Кларендонов с того бурного февральского вечера, когда Альфред объявил, что он стал посторонним в его доме, и он, в свою очередь, старательно воздерживался от контактов, даже когда ему страстно хотелось выразить Элфи сочувствие по поводу его скоропалительного смещения.
Губернатор вел упорную борьбу, чтобы расстроить политические интриги и сохранить за собой право производить назначения, и горько сожалел об устранении человека, который, несмотря на недавний разрыв, все еще представлялся ему идеалом научной компетенции.
Сейчас, читая этот явно испуганный призыв, он не мог представить себе, что случилось. Однако Дальтон знал, что Джорджина не из тех, кто теряет голову или поднимает напрасную тревогу; поэтому, не теряя времени, он сел на поезд, уходивший в этот час из Сакраменто.
|