Если бы новый закон был принят, это, естественным образом вылилось бы в смещение Кларендона и назначение на его место самого доктора Джоунза, а потому он развил бурную деятельность, заботясь о собственных интересах. Джоунз воплощал в себе все те черты, которых не было у Кларендона: интриган по натуре, льстивый оппортунист, служивший прежде всего своей карьере, а науке – лишь между прочим. Он был беден и жаждал занять должность с твердым окладом в противоположность богатому и независимому ученому, которого хотел вытеснить. Итак, с крысиным коварством и упорством он подкапывался под великого биолога и однажды был вознагражден радостным известием о том, что долгожданный закон прошел. С этого момента губернатор больше не мог производить назначения в государственных заведениях, и медицинское руководство СанКвентином определялось советом тюрьмы.
Кларендон был единственным, кто не замечал всей этой законодательной суматохи. Полностью поглощенный своими делами и исследованиями, он оставался слеп к предательству "этого осла Джоунза", который работал рядом с ним, и глух ко всем сплетням в конторе начальника тюрьмы. Он никогда в жизни не читал газет, а изгнание Дальтона из его дома оборвало последнюю реальную нить, связывавшую его с событиями внешнего мира. С наивностью отшельника он никогда не задумывался о непрочности своего положения.
Принимая во внимание преданность Дальтона и то, что он прощал даже самые большие обиды (как показывало его поведение в случае со старым Кларендоном, раздавившим его отца на фондовой бирже), разумеется, не было и речи о том, чтобы губернатор мог сместить доктора; политическое невежество Кларендона не могло предвидеть внезапного поворота событий, когда право назначения и смещения переходило бы в совершенно иные руки.
Поэтому, когда Дальтон уехал в Сакраменто, он лишь удовлетворенно улыбнулся, убежденный, что его место в Сан-Квентине и место его сестры в доме одинаково надежно защищены от посягательств.
|