Хозяин задал несколько вопросов относительно местных новостей, но, узнав, что я приезжий, оставил меня в покое. Воцарилось гнетущее молчание, в продолжение которого я не мог избавиться от странного впечатления, которое произвел на меня этот отшельник. В его облике было что-то неуловимо чуждое, не укладывающееся в рамки человеческого восприятия – этот вывод я сделал скорее интуитивно, нежели аналитически. Почему-то я был уверен, что он мирится с моим присутствием только из-за бушующего снаружи ненастья, не испытывая при этом особой радости от представившейся возможности проявить свое гостеприимство.
Что касается бури, то она, похоже, совсем уже иссякла. Небо заметно посветлело, из-за облаков выглянула полная луна, и проливной дождь сменился мелкой изморосью.
– Пожалуй, мне пора идти, – сказал я. – Погода вроде бы наладилась.
– Нет уж, подождите лучше до утра, – возразил хозяин. – Вы ведь передвигаетесь пешком, а до Глендейла отсюда добрых три часа ходу, так что располагайтесь пока у меня. Наверху две спальни, одна из них в вашем распоряжении.
Приглашение было произнесено настолько искренним тоном, что совершенно развеяло все мои сомнения относительно гостеприимства хозяина. Его несловоохотливость объяснялась, несомненно, долгой изоляцией в этой глуши, и кроме этого, похоже, за нею ничего не стояло. Выкурив в полном молчании еще три трубки, я начал позевывать.
– День выдался не из легких, – извиняющимся тоном произнес я,- так что, с вашего позволения, я отправлюсь на боковую. Завтра с рассветом я буду на ногах и сразу же пущусь в путь.
Плавным взмахом руки хозяин указал на открытую дверь, в проеме которой была видна гостиная и ведущая наверх лестница.
– Возьмите с собой лампу, – напомнил он. – Другой, правда, у меня нет, но я люблю иной раз посидеть в темноте. Да и вообще, я редко ее зажигаю, тем более что керосина у меня не лишку – из дому я выбираюсь нечасто.
|