Мне почему-то подумалось тогда, что порядочные и благопристойные дома не смотрят на путешественника столь хитро, лукаво и одновременно завораживающе, тем более, что в своих генеалогических изысканиях я нередко встречал чуть ли не ветхозаветные легенды, содержание которых неизбежно должно было отвращать меня от подобного рода мест. Однако погодные условия были столь неблагоприятными, что я преодолел свой суеверный снобизм, и уже через несколько секунд крутил педали велосипеда вдоль по заросшему травой и кустарником склону в направлении запертой двери, один лишь потаенный вид которой наводил на определенные раздумья.
С первого взгляда мне показалось, что дом этот заброшен, однако, приближаясь к нему, я уже стал сомневаться в подобном мнении, поскольку хотя ведущая к нему тропинка действительно основательно заросла травой, она все же наводила на мысль о том, что ею изредка пользуются. Поэтому вместо того, чтобы сразу решительно потянуть на себя ручку двери, я осторожно постучался, чувствуя в душе смутный трепет и волнение, объяснение которым едва ли мог тогда найти.
Стоя в ожидании возможного ответа на грубом, поросшем мхом камне, служившем своего рода приступком, я бросил взгляд на ближайшие ко мне окна, затем посмотрел на располагавшееся над дверью оконце, и обратил внимание на то, что несмотря на ветхость, грязь, стекла в них разбиты не были. Из этого я заключил, что строение, при всей его явной запущенности и общей неказистости, должно быть, все еще обитаемо. Тем не менее, на мой стук так никто и не ответил, а потому я решил дернуть за заржавленную щеколду и обнаружил, что дверь не заперта.
Сразу за порогом находилась маленькая прихожая, со стен которой обильно осыпалась штукатурка, а из дверей доносился едва ощутимый, но определенно малоприятный запах. Я вошел, придерживая велосипед рукой, и закрыл за собой дверь.
|