Страшилки

Воздух стал ощутимо холоднее, внезапнее, чем это обычно бывает в начале ноября, и, казалось, задрожал от ужасающих волнообразных сотрясений, который я не мог не связать с хлопками огромных крыльев.

Вся когорта теперь стояла неподвижно, и в угасающем свете факелов я увидел то, что, как я решил, было фантастическими тенями, очерченными в небе призрачным сиянием Млечного пути; они скользнули через Персея, Кассиопею, Цефея и Лебедя. Затем вдруг с неба исчезли все звезды – даже яркие Дэнеб и Вега впереди, и одинокие Альтаир и Фомальгаут позади. А когда факелы потухли окончательно, над пораженной и дико кричащей когортой остались лишь гибельные и ужасные жертвенные костры на возвышающихся вершинах; адский и красный, их огонь сейчас обрисовывал фигуры безумно скачущих колоссальных безымянных существ, о которых никогда не осмеливались даже прошептать в жутчайшем из самых тайных сказаний ни фригийский жрец, ни старуха из кампанийского селения.

И над слившимися криками людей ... Читать дальше »

Звук усилился, как только мы вошли во вздымающийся провал в холмах; крутые поросшие лесом валы тесно обступили нас, странно причудливые стволы деревьев виднелись в свете наших качающихся факелов.

Все шли пешком, если не считать Либо, Бальбутия, Аселлия, двух или трех центурионов и меня; и чем дальше, тем тропа становилась более крутой и узкой, так что те, кто ехал на конях, принуждены были оставить их; группе из десяти человек приказали охранять животных, хотя вряд ли какие-нибудь грабители могли объявиться в здешних местах в столь ужасную ночь. Иногда нам казалось, что мы будто замечаем в лесу крадущийся силуэт. После получасового подъема крутизна и узость подъема сделала продвижение столь большой группы людей – более трех сотен, если считать всех – весьма сложным и тягостным. Затем сзади до нас с полной и потрясающей душу неожиданностью донеслись жуткие звуки. Его издавали привязанные лошади – они кричали , не ржали, а именно кричали … Внизу было темно, и не было слышно л ... Читать дальше »

Короче говоря, и принципы и политика требовали решительных действий; и я не сомневался, что Публий Скрибоний, помня о величии и обязательствах римского народа, останется верен плану отправить когорту (вместе со мной), несмотря на возражения Бальбутия и Аселлия – чьи разговоры, несомненно, больше подходили провинциалам, нежели римлянам, и которые они, конечно, могли продолжать до бесконечности.

Склонявшееся к горизонту солнце стояло уже очень низко, и весь притихший город казался окутанным сковывающими и жуткими чарами. Наконец проконсул Публий Скрибоний дал свое добро запросу о действиях и временно поставил меня во главе когорты в должности старшего центуриона; Бальбутий и Аселлий дали свое согласие, первый с большей учтивостью, нежели последний. Когда сумерки спустились на дикие осенние склоны, издалека в пугающем ритме поплыло мерное жуткое громыхание чудовищных барабанов. Кое-кто из легионеров обнаружил робость, но резкий приказ вернул их в строй, и вся когорта построила ... Читать дальше »

Было одновременно и долгом и выгодой позволить им воспользоваться защитой, на которую имел право каждый римский гражданин; даже (и в этом месте я саркастически взглянул на Бальбутия и Аселлия) ценой некоторого беспокойства и усилий, а также небольшого перерыва между пьянками и петушиными боями лагеря в Калагуррисе. В том, что городку и жителям Помпело угрожает нешуточная опасность, я не сомневался благодаря своим исследованиям. Я прочитал множество свитков из Сирии и Египта и тайных городов Этрурии , а также имел продолжительную беседу с кровожадным жрецом Арицийской Дианы из лесного храма на краю озера Неми. Ужасные кошмары могли быть вызваны на холмах во время шабашей; кошмары, которым не было места на землях Римского Народа; и потворствовать оргиям, какие, как всем известно, обычно устраиваются на шабашах, не было в обычаях тех, чьи предки во времена консула Аулия Постумия казнили так много римских граждан за участие в вакханалиях, – дело, память о котором жива благодаря Постанов ... Читать дальше »

Сам старый Скрибоний выглядел мрачным, и наши громкие голоса – тех, кто пришел позднее - казались здесь странно неуместными, будто на месте смерти или в храме некоего загадочного Бога.

Мы вошли в преторий и начали мрачную беседу. Бальбутий снова заявил свои возражения, и был поддержан Аселлием, который, похоже, относился ко всем местным жителям с крайним презрением, но в то же время считал неразумным их будоражить. Оба солдата настаивали, что лучше поссориться с меньшинством из колонистов и цивилизованных местных, ничего не предпринимая, нежели ссориться с большинством, состоящим из варваров диких племен и крестьян, искореняя жуткие ритуалы.

Я, напротив, повторил запрос о необходимости вмешательства, и сказал, что готов сопровождать когорту в любой экспедиции, в которую бы та не отправилась. Я указал на то, что варвары васконы в самых мягких выражениях могли быть охарактеризованы как непокорные и ненадежные, так что столкновения с ними рано или поздно были неизбежн ... Читать дальше »

Наших граждан. Мать просившего о помощи эдила – Гельвия – была чистокровной римлянкой, дочерью Марка Гельвия Цинны, который прибыл сюда с армией Сципиона. Изложив эти аргументы, я отправил раба – сообразительного маленького грека по имени Антипатер – с посланием к проконсулу. Скрибоний принял во внимание мою просьбу и приказал Бальбутию отослать пятую когорту под командованием Аселлия в Помпело, войти в холмы вечером перед ноябрьскими календами и расправиться со всеми вакханалиями, какие будут обнаружены, захватить столько пленников, сколько он сможет привести с собой в Таррако к следующему суду пропретора. Бальбутий, однако, подал протест, так что обмен корреспонденцией продолжился. Я писал проконсулу так много и часто, что он сильно заинтересовался и решил провести персональное расследование кошмара. Желая посовещаться с кем-либо, разбирающимся в предмете, он приказал мне сопровождать когорту Аселлия – Бальбутий отправился с нами, чтобы продолжать выступать против приказа, так как ... Читать дальше »

Редко кому доводилось видеть их; но несколько раз в год они присылали маленьких желтых косоглазых посланцев (похожих на скифов) торговать с купцами при помощи жестов; каждую весну и осень на вершинах гор они свершали мерзкие обряды, их вопли и жертвенные костры вселяли ужас в деревни. Всегда в одно и то же время – ночью перед календами мая и перед календами ноября. Жители городка пропадали прямо перед этими ночами, и больше о них уже никто не слышал. Шептались, что местные пастухи и фермеры не были настроены так уж недоброжелательно по отношению к очень древнему народу – не одна крытая соломой хижина пустела перед наступлением полуночи во время двух омерзительных шабашей.

В этом году ужас был особенно велик, так как люди знали, что гнев очень древнего народа направлен против Помпело. Три месяца назад с холмов спустились пятеро маленьких косоглазых торговцев, и во время рыночной драки трое из них были убиты. Двое оставшихся в живых, не говоря ни слова, исчезли в горах, и это ... Читать дальше »

Из письма «Мелмоту» (Дональду Уондри)

(четверг, 3 ноября 1927)

Это был или пылающий закат, или поздний полдень в крошечном провинциальном городке Помпело, лежащем у подножия Пиренеев в Ближней Испании. Год, должно быть, относился ко времени поздней республики, так как провинцией управлял назначенный сенатом консул, а не пропретор Августа; до календ ноября оставался один день. К северу от маленького города вздымались холмы, окрашенные алым и золотым; сияние склоняющегося к западу солнца придавало красноватый мистический оттенок грубым недавно обтесанным камням и штукатурке зданий, окружавших пыльный форум, а также деревянным стенам амфитеатра, располагавшегося на востоке. Толпа граждан – густобровые римские поселенцы, нечесаные местные жители, а также полукровки, порожденные обеими нациями – одетая в дешевые шерстяные тоги с некоторыми вкраплениями шлемов легионеров, а также грубых плащей чернобородых людей из обитавшего в здешних местах рода васконов - заполнила мо ... Читать дальше »